Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+7°
Boom metrics
Политика19 июля 2017 15:40

Почему Луганск не хочет строить Малороссию с Донецком

Об этом Андрей и Юлия Норкины говорят в эфире Радио «Комсомольская правда» с нашим спецкором Александром Коцем [аудио]
Обсуждаем главные новости с Андреем и Юлией Норкиными

Обсуждаем главные новости с Андреем и Юлией Норкиными

А. Норкин:

- Это программа «120 минут». В студии Андрей и Юлия Норкины. Сегодня у нас в «120 минутах». Знаете, депутаты как-то разбушевались, теперь требуют закрыть телевизионную программу «Давай поженимся». Это инициатива Тамары Плетневой, депутата от фракции КПРФ. Вы бы какие телепрограммы хотели закрыть на телевидении? В 19 часов – более серьезная депутатская инициатива. Во-первых, правительство поддержало законопроект о модерации соцсетей, когда нужно будет убирать информацию неправильную, и параллельно идет обсуждение закона по борьбе с так называемыми «группами смерти» в социальных сетях. Там предлагается увеличить срок наказания. В 18.30 – очередная резонансная тема, связанная с деятельностью медиков. Скандал в Оренбурге, там совершенно ужасные кадры, которые сейчас стали достоянием гласности, когда фельдшер тащит пациента волоком, потому что ей не могут помочь, у нее нет санитаров. Пациент позднее скончался. В общем, сейчас проверка в Оренбурге и большой скандал. Ну а первая тема… Александр Коц, специальный корреспондент «Комсомольской правды», вместе с нами в студии. Речь идет о том, что глава ДНР Александр Захарченко объявил о создании нового государства – Малороссии в границах Украины. Потому что Украина, как сказал Захарченко, проявила полную свою несостоятельность, вот предлагается создать такое государство.

Ю. Норкина:

- То есть они взяли инициативу в свои руки.

А. Норкин:

- Как бы вербально. Потому что я не очень понимаю, какие реальные есть подкрепления этой инициативе. Давайте для начала послушаем маленькую справочку (и историческую, и предложения об этом новом государстве) и попробуем всё это обсудить.

Справка

Малая Русь или Малороссия – историческое название ряда регионов на территории Восточной Европы, преимущественно современной Украины. Появилась в начале XIV века как Галицко-Волынское княжество. Во второй половине XIX века термин «Малороссия» практически полностью вытесняет название «Украина». А после Октябрьской революции термин и вовсе оказался фактически под запретом. 18 июля 2017 года власти Донецкой народной республики объявили о создании федеративного государства Малороссия. Столицей планируют сделать Донецк, а Киев останется историко-культурным центром, без статуса столичного города. Новое государство должно стать правопреемником Украины. Все международные отношения, включая безвизовый режим, будут решаться новым руководством. Официальными языками в молодой республике станут русский и малороссийский языки. Государственным флагом предполагается сделать флаг Богдана Хмельницкого.

А. Норкин:

- Добавлю еще пару слов, процитирую Александра Захарченко. «Киевский режим не в состоянии остановить гражданскую войну. Предлагаем учредить государство Малороссия, независимое молодое государство, на переходный период до 3 лет. Нас должны поддержать жители регионов (имеются в виду регионы Украины – А.Н.). Этот выход возможен при условии, если международное сообщество поддержит идею».

Саша, твое отношение ко всей этой истории?

А. Коц:

- Это все было очень неожиданно, внезапно и непонятно. Когда я прочитал первые сообщения, я, честно говоря, подумал: наконец-то, слава богу. Потому что мне сначала показалось, что речь идет об объединении Луганска и Донецка. И это было бы логично, потому что это существование в разных государственных образованиях двух непризнанных республик выглядит совершенно нелогично, особенно когда ты едешь из Донецка в Луганск, и ты вдруг посреди дороги проезжаешь таможню между двумя этими республиками.

А. Норкин:

- Там даже так?

А. Коц:

- Да, там есть таможня между двумя республиками, на которой бабушек на бричках с молоком не тормозят, а вот когда проезжают фуры с какими-то товарами, их тормозят, декларируют, платят какие-то таможенные пошлины. Это совершенно дико. Я поначалу подумал: наконец-то возобладал здравый смысл, и две республики объединяются. Оказывается, нет, все намного сложнее, потому что Луганск-то как раз об этом процессе создания нового государства Малороссия в курсе не был, судя по заявлениям официальных лиц Луганска, в частности, пресс-службы главы Плотницкого, их туда не звали, их об этом не предупреждали. Поэтому история выглядит странновато. И тут версий происходящего может быть очень много. Понятно, что на Украине считают, что это какие-то ссоры «башен Кремля», которые курируют определенные группы в Донецке. На самом деле версий может быть сколько угодно.

Ю. Норкина:

- Саша, а может быть реально такая история?

А. Коц:

- Мне сложно судить, потому что я не состою ни в одной из этих «башен». Может быть что угодно, конечно. Может быть, пробный шар – как народ на это реагирует. Может быть, это реакция на недавние опросы, которые прошли на Украине (социология по самым популярным политикам на Украине), там на 5-м место Александр Захарченко. То есть пятая часть Украины считает…

А. Норкин:

- Украинские социологические службы делали?

А. Коц:

- Да. Пятое место там у Захарченко, это о многом говорит. Черт знает, что хотели этим сказать. Понятно, что это история не сегодняшнего, не завтрашнего дня. Если это такой хитрый план игры в долгую, не знаю, может быть. Люди, которые общаются с той стороной, периодически говорят, что идет некая трансформация мозгов людей на Украине, все больше народа спрашивает, когда уже к нам Путин придет. Может быть, это игра на это. Тем более что Захарченко достаточно часто общается с украинцами посредством «прямых линий», которые проводятся в разных регионах украинских по интернету. Может быть, там, через закрытую социологию какой-то пробный шар решили вбросить. Понятно, что вся Украина, которая присоединяется к Донбассу, это сейчас смотрится если не комично, то довольно странно.

А. Норкин:

- Там всё на самом деле смотрится странно. Когда я для себя пытался осознать эту историю, когда я понял, что речь не идет об объединении ДНР и ЛНР, я подумал, что люди, наверное, настолько устали от продолжения бессмысленности, бесконечности этого конфликта, что готовы уцепиться за что угодно.

Другая сегодняшняя история про многокилометровые очереди со стороны Украины из людей, которые хотят приехать в Крым отдыхать. Их там таможня не пропускает. Это какой-то бред. Страна и войну ведет в одно и то же время, и едет к агрессору отдыхать. Это какой-то театр абсурда.

Ю. Норкина:

- Да нет, ничего здесь абсурдного нет. Политика есть политика, а народ есть народ.

А. Норкин:

- Ты хочешь сказать, что политика отдельно, а народ отдельно? Это все равно абсурд, так не может быть.

Ю. Норкина:

- Так ребята и делают специально абсурд, чтобы людям было тяжелее.

А. Норкин:

- Это заявление может больше вреда нанести или все-таки пользы?

Ю. Норкина:

- Это выглядит как провокация.

А. Норкин:

- Я бы согласился.

А. Коц:

- На самом деле это выглядит как срыв минских соглашений. Потому что в минских соглашениях ни о какой Малороссии речи не идет. Минские соглашения заключались с участием России, и там оговаривается Луганская и Донецкая народные республики, ни о какой Малороссии там речи не идет. Я не знаю, как будут развиваться события, но у Запада сейчас есть такой небольшой козырь, который он могут в любой момент выкинуть.

А. Норкин:

- Париж и Берлин уже на это обратили внимание.

А. Коц:

- Естественно. Было бы странно, если бы они не обратили внимания на это. Под этим соусом ужесточить в очередной раз санкции, сказать, что Россия не справляется со своими подшефными непризнанными республиками. То есть со стороны это выглядит как такая подстава.

А. Норкин:

- Петр Чулков нам пишет: «А кто, кроме республик, выполняет эти минские соглашения. Они дали передышку, и за это им спасибо».

Петр, я согласен, но это же не опровергает то, что эта инициатива, как Саша совершенно верно сказал, наверное, минским соглашениям противоречит.

Виталий Точилин пишет: «А что же вы хотите? Раз правительство воюет, то и народ должен озлобиться? Скажите спасибо, что хоть простые люди мудрее помешавшихся политиков».

Виталий, я же с этим не спорю. Это же абсурдная ситуация, когда политики помешавшиеся.

Ю. Норкина:

- Нам напоминает радиослушатель слова, сказанные Борисом Грызловым. Звучат они так: «Эта инициатива не вписывается в минский процесс. Я воспринимаю это только как приглашение к дискуссии. Никаких правоустанавливающих последствий данное заявление не имеет. Скорее всего, это предложение имеет отношение к информационной войне и не является предметом реальной политики».

Саша, это сказывается усталость от того, что непонятно, как решать данный вопрос, когда закончится это кровопролитие?

А. Коц:

- Может быть, надо просто привлечь к себе внимание. Потому что все стали забывать о проблемах Донбасса.

Ю. Норкина:

- То есть Захарченко это сказал для того, чтобы немножко освежить в памяти людей, что существует такая проблема, что есть ДНР и ЛНР?

А. Коц:

- Там целый комплекс причин может быть. Я думаю, что они достаточно болезненно воспринимают инициативу Киева о реинтеграции Донбасса. Может быть, это ответ на эти интеграционные, реинтеграционные инициативы Порошенко. Я не думаю, что эти заявления носят какой-то практический смысл. Потому что я не вижу, по крайней мере, в ближайшей перспективе…

А. Норкин:

- Иногда даже прощупывание почвы – это тоже некий практический смысл. У нас есть звонок. Глеб из Перми нам дозвонился.

- Время от времени со стороны украинских политиков раздаются какие-то мнения по поводу, например, возвращения Крыма, что Крым будет возвращен в ближайшее время, оккупирован и т.д. Все здравомыслящие люди, независимо от их политических позиций и отношения к тому, что произошло в 14-м году, прекрасно понимают, что этого никогда не произойдет, по крайней мере, в обозримой перспективе. Соответственно, говорить о политической адекватности тех людей, которые об этом говорят, наверное, достаточно сложно. Я полагаю, что слова господина Захарченко относятся примерно к этой же категории высказываний. То есть это высказывания политически неадекватного человека. Возможно, в тот момент, когда он это говорил, он употребил какие-то вещества, например…

А. Коц:

- Да нет. На самом деле это же не сиюминутная вещь. Там какой-то конституционный пакт, там целая декларация написана, там было заседание, на котором были представители 19 регионов Украины. Это же не так, что Захарченко, Прилепин и Казаков две недели пьянствовали на даче, и вот у них родился такой экспромт. Нет, видно, что это подготовленная пресс-конференция, подготовленная информационная поддержка всего этого. Это не с кондачка, как говорит Путин, решалось, видно, что шел долгий подготовительный процесс. Что будет дальше за этим, я не знаю.

Ю. Норкина:

- Я бы освежила в памяти то, что сказал Захар Прилепин. Давайте его послушаем.

З. Прилепин:

- Нет, для меня неожиданностью не стало. Мы действительно хотели сделать сюрприз и для Москвы, и для Вашингтона, и, конечно, для Киева в первую очередь. Почему именно сейчас? Потому что назрела тема. Мы наблюдаем за перманентным суицидом Украины все эти три года, разрешали военные задачи текущие, дипломатические, политические и прочие, накапливали силы. И сейчас Донецк совершенно серьезно говорит о том, что он способен взять на себя столичные функции, и берет их на себя по факту, и готов обеспечить законность и правопорядок при помощи своих вооруженных сил на любых территориях Малороссии. В каких она границах? В границах того, что до сегодняшнего дня называлось Украиной. А дальше просто вопрос установления администрации.

А. Норкин:

- После слов Захара ситуация мне по-другому представляется. Потому что сколько раз из Киева говорили: мы вернем Крым, мы вернем Донбасс. Каким образом? Введением блокады самой разной, взрывом ЛЭП, отключением воды и т.д. Там логика какая? Вот мы сейчас создадим такие условия жизни, что народ взбунтуется и прогонит этих ставленников Москвы и вернется в Украину. То, что сейчас объяснял Захар Прилепин, я понимаю так. В Донецке (мне только непонятно, почему они с Луганском это не оговорили) говорят: ребята, мы готовы взять на себя ответственность, столичные функции и вообще вести за собой государство. Но они же не говорят, что мы сейчас будем теракты устраивать на украинской территории, что-то такое делать. Они просто говорят: мы готовы. Вот в Киеве никто не готов, а мы готовы.

Ю. Норкина:

- При этом Захар сказал, что армия готова к жестким действиям.

А. Норкин:

- Это естественно. Извини меня, при всем уважении, украинская армия сейчас – это полный привет. Саша, так трактовать можно эту историю или нет?

А. Коц:

- Поскольку Захар мой друг и приятель, то, конечно, я с ним полностью соглашусь. Но при этом надо понимать, что Захар все-таки советник главы ДНР, соответственно, он нам телепортирует его видение ситуации. Я не знаю, чья это была затея, чья это была идея. Сейчас в основном эксперты, которые обсуждают создание Малороссии, говорят о том, что это окружение Захарченко, то есть те же самые советники – Прилепин и Казаков. Такая молодая кровь, пассионарии, которые готовы к таким крайностям. Хотя мне кажется, что вынуждать Украину в связи с этим делать какие-то резкие шаги тоже опасно. При этом надо понимать настроения внутри республик простых людей. Поскольку мне очень часто оттуда пишут, я имею небольшое представление о том, что там происходит. Люди на самом деле устали от войны, устали от безработицы, устали от безденежья. Понятно, что Украина сейчас придет, и там благоденствия не наступит, но появляются уже претензии к власти. А власть еще подкидывает им новую головную боль – теперь мы не ДНР, теперь мы Малороссия. А что делать с паспортами ДНР, которые выдавали? А что делать с госномерами ДНР, которые признали в России? Людей не спросили. В принципе такие вещи должны решать через парламент, через референдум. В погоне за популярностью среди украинцев можно потерять расположение своих граждан.

А. Норкин:

- Ты же еще с Олегом Царевым, бывшим депутатом Верховной Рады, разговаривал. Вот что он говорит по этой теме.

О. Царев:

- Таких заявлений руководитель Донецкой республики сделал достаточно много, ярких, эффективных – об освобождении Киева, распаде Украины. Хотелось бы, чтобы за всем этим стояли какие-то реальные дела. Мне кажется, прежде чем думать за всю Украину, надо создать в Донецке и в Луганске территорию, где уровень жизни будет намного выше, чем во всей Украине, где бизнес будет процветать, а экономика будет прирастать. И будут работать все предприятия, где будут рабочие места. Это чрезвычайно важно.

А. Норкин:

- Царев развивает на самом деле твою мысль.

А. Коц:

- Да. Помимо этого Царев говорит о том, какие процессы идут на Украине, чтобы вернуть Донбасс. Я так понимаю, он общается со своими бывшими коллегами, депутатами Рады, которые недавно провели встречу с американским спецпредставителем Волкером. Так вот, США готовы выделять деньги на мирное урегулирование, то есть они готовы выделять деньги на реформы антикоррупционные, налоговые и т.д. То есть они готовы спонсировать повышение уровня жизни на Украине.

А. Норкин:

- Мне кажется, никакие деньги не помогут, если не будет прямого контакта между Киевом, Донецком и Луганском.

А. Коц:

- Конечно. Собственно, на этом и настаивает постоянно Российская Федерация.

А. Норкин:

- Это нереально, по твоим ощущениям?

Ю. Норкина:

- Хотелось бы, чтобы Донецк и Луганск как-то между собой договаривались.

А. Норкин:

- Это безусловно.

А. Коц:

- Мне кажется, при Порошенко это нереально, потому что он открыто говорил, что считает лидеров ЛНР и ДНР военными преступниками. Только на уровне групп в минском формате.

Ю. Норкина:

- Я так понимаю, что договориться ДНР и ЛНР тоже как-то не представляется возможным?

А. Коц:

- Какая-то видимость единодушия там, конечно, есть по основным стратегическим вопросам, но о том, чтобы объединиться… Это не ближайшая перспектива.

А. Норкин:

- Да, неприятная какая-то ситуация. Потому что безысходностью от нее какой-то веет. И даже такая новость, которая сегодня поступила, она оптимизма не прибавляем. Ну, будем следить за развитием событий.

Зачитаем сообщения, которые к нам приходят.

Ю. Норкина:

- «Прямого диалога между непризнанными народными республиками и Киевом не будет априори, так как господин Порошенко не заинтересован в прекращении войны. Пока она длится, он будет у руля. А терять свой пост он явно не намерен».

«Захарченко напомнил о себе, потому что все забыли про сепаратистов». Ну, это ваше право, как называть ребят, которые там воюют.

А. Норкин:

- А что значит все забыли? Что надо еще?

Ю. Норкина:

- Не знаю. «Только через новое государство – Малороссию – можно откреститься от всех долгов Украины и тому подобных проблем».

А. Норкин:

- Мне кажется, надо признаться, что в обозримом будущем реального выхода из этой ситуации не существует. Я очень надеюсь на то, что не будет серьезной эскалации, то есть не будет нового наступления со стороны Украины. Поэтому нужно просто этот конфликт замораживать и оставлять так, как есть. Тому масса примеров и в Европе. Северный Кипр, оккупированный Турцией, сколько лет существует? И были такие же истории с Восточным Тимором в Индонезии, Приднестровье. То есть замораживать этот конфликт и оставлять его в таком виде на десятилетия. Потому что сейчас решения нет. Это как Ленина из Мавзолея выносить. Может быть, неправильная аналогия, но мне она кажется подходящей.

Ю. Норкина:

- Мне кажется, она некорректная.

А. Норкин:

- Почему?

Ю. Норкина:

- Потому что осталось много людей, которые его помнят и чтут.

А. Норкин:

- Я говорю о том, что нельзя решать вот так – взять и разрубить.

Ю. Норкина:

- Из-за Ленина никто не погибает, кровь не льется. А там реальные человеческие жертвы уже который год.

А. Норкин:

- С этим я согласен.

Ю. Норкина:

- И экономика не растет ни там, ни здесь.

А. Норкин:

- Нет, потихонечку растет. Я недавно видел статистические выкладки. Потихонечку поднимается.

Ю. Норкина:

- Мы можем выкладки любые читать. Но когда пишет реальный человек, живущий там, это важнее. А люди действительно устали от войны.

А. Норкин:

- Я согласен, что люди устали от войны. Но нам с тобой тоже часто звонят, и мы с тобой часто общаемся с реальными людьми, которые начинают рассказывать о том, как плохо стало жить в России. Я с этим тоже должен соглашаться? Я должен говорить о том, что у нас все стало гораздо хуже, чем было в 90-х? Это тоже реальные живые люди.

Ю. Норкина:

- Мы с тобой не вправе вообще делать какие-то оценки, потому что мы с тобой в Москве сидим. Я не знаю, что происходит на Урале, я не знаю, что происходит на Дальнем Востоке.

А. Норкин:

- Свое мнение мы высказывать, безусловно, можем.

Ю. Норкина:

- Я говорю о том, что как бы тяжело ни было, надо исправлять эту ситуацию, но не экстремистскими путями.

А. Норкин:

- С этим я не спорю. Сначала надо заканчивать войну там. А ее закончить сейчас невозможно. С этим ты согласна или нет?

Ю. Норкина:

- Абсолютно согласна.

А. Норкин:

- Давайте перейдем к следующей теме. Оренбург. Как я уже сказал, 16 июля были сняты кадры – фельдшер «скорой помощи» тащит по земле пациента, водитель за этим наблюдает, потом вытаскивает из машины носилки, но помощи коллеге не оказывает. Кадры этой записи обрываются на том моменте, когда женщина-фельдшер пытается этого пациента на носилки затащить. Что стало известно позже? Пациент этот скончался. Сейчас началась проверка. У меня возникает даже не тот вопрос, этический, что ли, который всех разволновал, наверное, даже кого-то взбесил, что этот водитель женщине-фельдшеру не помог. Это вопрос, мне кажется, нашей вечной темы – отсутствия воспитания, равнодушие – неравнодушие.

Ю. Норкина:

- Это человеческий фактор пресловутый.

А. Норкин:

- Почему не было санитаров? У нас в Подмосковье на «скорой помощи» тоже два человека – водитель и фельдшер? По-моему, нет.

Ю. Норкина:

- У нас водитель, фельдшер, насколько я помню, и медсестра или медбрат. Обязательно приходят два человека.

А. Норкин:

- То есть физически носилки могут перенести. Водитель сидит в машине, два человека заходят.

Ю. Норкина:

- Но, как правило, если нужна транспортировка, водитель обязательно помогает. У меня не было такого, что водитель сидит и ничего не делает. Может быть, он и не обязан этого делать. Я хочу послушать Сергея Бедныха, главврача стации скорой медицинской помощи города Оренбурга.

С. Бедных:

- Водитель сегодня уволился. По фельдшеру ведется служебная проверка. В случае установления нарушений будут приняты соответствующие меры дисциплинарного характера. Будем проверять. Если найдутся поводы для увольнения, значит, будут применяться меры. Пока не знаем. Сейчас ведется служебная проверка.

- Версию фельдшера вы до сих пор не знаете? Она не объяснила вам, что это было?

С. Бедных:

- Она старалась его быстрее доставить в машину и оказать там помощь.

- Сергей Владимирович, вам как человеку, а не как главврачу, такое объяснение удовлетворяет?

С. Бедных:

- Нет. Поэтому мы и проводим служебную проверку.

Ю. Норкина:

- Ничего не объяснил нам Сергей Бедных, на мой взгляд.

А. Норкин:

- Он сказал, что проверка идет.

Ю. Норкина:

- Непонятно. Если нужна будет срочная госпитализация, эта маленькая фельдшерица, которую сейчас… Не думают, как людям помогать, а он думает, уволить или не уволить. Бред какой-то. Давайте фельдшерицу поставим, пускай она тягает всех, кто нуждается в скорой помощи.

А. Норкин:

- Для меня сейчас главная история здесь – почему санитаров нет. У них, видимо, нехватка кадров. Тогда почему такой экипаж, что ли, санитарный отправляют на выезд?

Ю. Норкина:

- Валя Алфимов прислал: «Там дядька только с больничного вышел, у него грыжа была». Я так понимаю, речь идет о водителе. «У водителя была грыжа, сейчас у него реабилитация, ему тяжелее стакана воды ничего поднимать нельзя». То есть Валя объяснил о том, что шофер был в такой ситуации. Какого черта одну оставили женщину-фельдшерицу?

А. Норкин:

- Почему в такой ситуации водителя отправляют на работу?

Ю. Норкина:

- По инструкции он и не должен никого таскать.

А. Норкин:

- Давай послушаем адвоката. Дмитрий Айвазян, адвокат Лиги защиты прав пациентов.

Д. Айвазян:

- Во-первых, надо смотреть трудовой договор. Если в трудовом договоре прописано, что водитель, кроме своих прямых обязанностей крутить баранку, еще и числится санитаром, к примеру, то да, его обязанность – помогать, в том числе доставлять в машину «скорой помощи». Если же это не прописано, то всякие человеческие моральные моменты, они не проходят. Потому что работодатель, с одной стороны, благое дело, «скорая помощь», людям помогает, с другой стороны, сами понимаете, сейчас не то время, чтобы бесплатно работать. Поэтому водителя «скорой помощи», с одной стороны, можно понять. Соответствующая статья Уголовного кодекса – неоказание помощи, приведшее к уходу из жизни, или риск неблагоприятных последствий в результате неоказания медицинской помощи. То есть это прописано. И если родственники найдутся, то и компенсация морального вреда.

Ю. Норкина:

- Я не соглашусь с формулировкой «баранку крутить». Надо понимать, что такое водитель «скорой помощи». Это люди, которые на самом деле очень часто виртуозно владеют своей профессией. Потому что проехать по пробкам и вообще выбрать маршрут, который бы кратко и быстро привел к адресату, к тому, кто вызвал врача, это дорогого стоит.

Во-вторых, я никак не пойму. Здесь мне пишут, что за такие копейки. Я хочу спросить, почему тогда… Президент на «прямой линии», когда девушка по телефону спросила: почему я получаю 7 тысяч, я педагог, - там сразу вся история нашлась. Главврач, объясните, пожалуйста, почему у вас ездят люди на вызов – один фельдшер и один водитель? У вас нет ставок больше, денег на ставки?

А. Норкин:

- Алекс Бор тебе ответил: «Как почему? Это ублюдочная оптимизация».

Ю. Норкина:

- Вполне может быть. Потому что то, что у нас делают с медициной, это чудовищно.

А. Норкин:

- У нас есть звонок. Талгат из Москвы.

- У меня двоякое мнение. Я сам сталкивался с такой ситуацией. У меня теща, она инвалид, не ходячая. Когда приезжает «скорая», если ее везут в больницу, мне постоянно приходится самому ее вытаскивать. Теща весит 120 кг.

А. Норкин:

- А сколько человек приезжает, когда вы «скорую» вызываете?

Талгат:

- Приезжают двое мужчин, и всегда один из них больной. Жена говорит: вызывайте МЧС. Они категорически отказываются. В итоге приходится…

А. Норкин:

- То есть они к вам приезжают и говорят: извините, уважаемый, мы вашу тещу на носилках вынести не можем, помогите нам?

Талгат:

- Совершенно верно. В итоге приходится искать людей. Я нахожу дворников, вытаскиваем тещу через подъезд. В лифт не входит, нам приходится 120 кг поднимать вдвоем или втроем, чтобы погрузить в «скорую помощь».

А. Норкин:

- Алекс Бор правильно написал. Эта реформа или оптимизация…

Ю. Норкина:

- Ну да, закрывают одни больницы, укрупняют другие. Так же как и школы. У нас в этом отношении творится полный пердимонокль. Я считаю, то, что написали: «Пока чинуши будут лечиться за границей или в ВИП-клиниках, ничего не изменится», – абсолютно верно.

А. Норкин:

- Юрий из Волгограда нам дозвонился.

- Я очень часто вижу, что экипаж «скорой» состоит из двух человек – водитель и фельдшер. Причем очень часто фельдшер действительно женщина, и почти 100-процентов водители пожилые, одного я даже видел с одышкой. Мы однажды с другом шли мимо дома (обычная хрущевка). Нас водитель и фельдшер попросили помочь вынести пациентку из квартиры с 5-го этажа. Мы помогли, спускали. А что делать, куда деваться? Это действительно оптимизация.

А. Норкин:

- Согласен. И Рафаил нам тоже прислал. Он рассказал, что нянечек сократили, одна нянечка на 4 этажа. Пока помыла полы, рабочий день закончился. А на других этажах уже полный беспорядок.

Нам звонит водитель «скорой помощи» Сергей. Расскажите, в вашей практике вы сталкиваетесь с такими ситуациями?

Ю. Норкина:

- Вы обязаны работать как санитар, то есть помогать больного донести до кареты «скорой помощи»?

Сергей:

- Ребята, самое обидное, что вы очень далеки от реальной жизни. Водитель «скорой помощи» и фельдшер «скорой помощи» - это две разные организации. У нас департамент транспорта, у них – медицина. У нас свои обязанности, у них – свои. Мы не имеем права ни носить, ничего.

Ю. Норкина:

- Даже не имеете права?

Сергей:

- Чисто по-человечески, конечно, я помогу.

Ю. Норкина:

- А сколько вам лет?

Сергей:

- 60. Зарплата водителя «скорой помощи» в Красноярске 16 тысяч. Найдите молодежь на нее. У меня сейчас 19, со стажем.

А. Норкин:

- Сергей, вам часто приходится выезжать, когда вместе с вами едет один фельдшер?

Сергей:

- Постоянно. А у нас фельдшер и водитель, всё. И, как правило, девчонка молодая, до 20-30 лет.

А. Норкин:

- А как давно это началось? Мы со слушателями приходим к выводу однозначному, что это всё – эта самая оптимизация, которая у нас в области здравоохранения, когда укрупняют больницы, сокращают людей и т.д. Как давно в таких условиях вы работаете?

Сергей:

- Я не могу вспомнить, я здесь работаю пятый год. Я всегда так работал.

А. Норкин:

- Мне казалось, что эта активная история началась менее 5 лет назад.

Ю. Норкина:

- Правильно нам пишут: «Вы всё о Московской области? О чем мы говорим? В провинции всегда только фельдшер, а водитель сидит в автомобиле».

А. Норкин:

- Только что нам звонил Талгат из Москвы, который говорил, что там та же самая история. Приезжают двое, но один из них больной, он не помогает. Поэтому вы зря нам упрек бросаете, что мы, типа, в раю живем в Москве.

Ю. Норкина:

- «Вы на Луне живете, а не в России. Какие санитары, вы о чем?» Наверное, о том, как должно быть, или как помним по советским временам.

А. Норкин:

- Что ты имеешь в виду?

Ю. Норкина:

- Тогда, при всем при том, мы были недовольны тем, этим, пятым, десятым, но тогда приезжали 2-3 человека. У меня вопрос, когда закончится эта чертова реформа, которая ничего не приносит, кроме человеческих жертв?

А. Норкин:

- У нас звонок. Николай, Волгоград. Вы врач «скорой помощи»?

- По поводу оптимизации. Вы и ваши слушатели совершенно правы. Именно тогда всё началось.

А. Норкин:

- Когда это началось?

Николай:

- Конкретную дату я вам не назову, это последние 10 лет так. Зарплата до оптимизации у санитара «скорой помощи» была, если перевести на наши деньги, 7500 рублей. Кто пойдет работать на 7500? Причем работа тяжелая, ответственная, требует колоссального самообладания и хорошей физической формы. Писали письма, звонили, говорили: дайте каких-то альтернативщиков, которые не хотят служить в армии, пусть они ездят с нами по ночам, таскают носилки и т.д. Ничего!

По поводу водителей «скорой помощи». В данной ситуации, если у них действует такой же трудовой договор, как у нас, и как звонил Сергей, водитель «скорой помощи», он совершенно прав, он не обязан даже вылезать из машины. Единственное, для чего он обязан вылезти из машины, это заправить саму машину. Даже за ее техническим состоянием он, кроме как принять смену, посмотреть уровень масла, он ничего… По поводу больного. Он не имеет права с ним даже говорить, не имеет права в его сторону даже глядеть. Сколько было таких случаев, когда, например, женщину везти в роддом, у женщины что-то случилось по-женски. Водитель непроизвольно глянул назад в окно (можно ехать, нельзя, ждет команды от врача) – пишут жалобу: а что на меня смотрит посторонний мужчина? На основании всех этих глупостей, на основании жалоб сумасшедших людей сделали величайшую глупость – их перевели в Министерство транспорта из Министерства здравоохранения, и теперь они даже смотреть и дышать в сторону пациента не имеют права. На практике – да, действительно… Как несчастный Талгат звонил вам, который тещу постоянно выносит. Не нравится ему такая теща, пусть разведется и найдет себе худую тещу, черт его возьми. Врачи ему плохие! Мы тоже люди, такие же, как и Талгат, нам так же тяжело. И чтобы получить эти несчастные 25 тысяч рублей, по 16 часов подряд, потом 8 часов сон, отдых и опять на 16 часов. А санитаров нет в помине последние 10 лет. Радуемся в последнее время, когда приходят на подстанцию студенты. Но с каждым годом все меньше и меньше молодых людей, потому что всё девушка да девушки. Кто пойдет работать врачом на такую смешную зарплату при такой большой ответственности? Лучше носками торговать, машинами и т.д., выбрать другую мужскую специальность. Наверное, это и правильно. Только одна надежда – студенты, которых ты тоже юридически не имеешь права что-то там поднять и т.д., и родня пациентов, которые потом, как Талгат, звонят и говорят: то-се, пятое-десятое. А еще пишут письма в министерство.

А. Норкин:

- На самом деле, по-моему, тут надо писать письма не в министерство… Вот Владимир Абакумов написал: «Оптимизация здравоохранения началась, когда президентом был Медведев Дмитрий Анатольевич».

Ю. Норкина:

- Спасибо Дмитрию Анатольевичу за счастливую жизнь. Я подумала о том, что если Владимир Вольфович нас слышит…

А. Норкин:

- Не надейся. Думаешь, он нас каждый эфир слушает?

Ю. Норкина:

- Министерство здравоохранения, помимо того, что занимается запретом пропаганды алкоголя и табакокурения, как бы выступило инициатором того, чтобы закончили эту реформу медицинскую и как-то вернули всё на свои человеческие места. Потому что невозможно же. Что, президент не видит, что у нас в здравоохранении творится беспредел?

А. Норкин:

- Президент видит, наверное.

Ю. Норкина:

- Почему огромные деньги у нас тратятся на постановку балета «Нуреев», где показывают голые причиндалы великого танцовщика? Почему на это деньги есть, и почему нет денег на самые элементарные, жизненно необходимые вещи? У меня вопрос простой. Это так трудно, что ли?

А. Норкин:

- Мы с вами живем в тех условиях, которые складывались у нас годами. Это наша либерализация, в нашем виде, как нам ее начинали предлагать в 90-е годы. Потом мы ее продлили.

Ю. Норкина:

- А потом появился известный либерал Дмитрий Анатольевич Медведев, который в дальних селах решил поставить телефоны, чтобы можно было «скорую» вызвать. То есть села вымерли, а телефоны остались.

А. Норкин:

- Сейчас у нас есть по интернету осмотр врача. Вот Виталий пишет: «Ребята, вы ненароком подняли очень старый вопрос. История показала, можно либо за 20 лет поднять страну из пепла Великой Отечественной войны, либо построить дворцы элиты, но страну вогнать в нищету».

Давайте обратимся к Веронике Игоревне Скворцовой, человеку, который не только министр, но и действительно профессиональный врач, сама оказывалась несколько раз в ситуации, когда приходилось ей жизни человеческие спасать просто. Вероника Игоревна, можно обратить внимание, предположить, что оптимизация здравоохранения идет немного не по той дорожке? Потому что сегодня нам позвонили и врачи, и пациенты, и водители. И нет никого, кого бы эта ситуация устраивала.

Ю. Норкина:

- Очень много отзывов радиослушателей. Я подозревала, что здесь есть какой-то подводный камень. Потому что Александр из Перми, например, написал: «Пока приезжают полные бригады – врач, медсестра или медбрат. Все зависит от здравоохранения региона». Мне кажется, что нужно потрясти немного здравоохранение региона в Оренбурге и сказать: ребята, это то же самое, что с туалетной бумагой. Когда мне один знакомый очень жаловался на безобразия, которые происходят в России. В частности, его сын ходит в московскую школу. И вот он мне доказывал: понимаешь, до чего мы дошли, у нас нет туалетной бумаги в школе. Я говорю: а к директору ходил? – Ходил. Директор сказал, что нет денег на туалетную бумагу, государство не дает. Я говорю: ты знаешь, если бы я была директором этой школы, мне было бы стыдно даже просто отвечать на этот вопрос.

А. Норкин:

- Мы рассказывали историю про нашего большого друга Ивана Николаевича, который пошел инвалидность оформлять? Там у него был какой-то такой геморройный процесс. И он нам жалуется: опять ничего не оформили. Я спросил, почему. Он говорит: Путин не велел оформлять инвалидность таким, как ты, по каким-то там причинам.

Ю. Норкина:

- Путин не велел? Когда вы, дорогой синеглазый блондин, пишете: помоги нам Путин, - я понимаю, что вы, конечно, ёрничаете. Но сидеть на заднице ровно и писать, что один у нас виноватый во всем, мы сейчас его уберем, и сразу все будет по-другому. Не будет. И потом историю читайте. 17-й год столетней давности проштудируйте. Там, знаете, тоже было очень много верящих людей, которые говорили: сейчас мы царя-батюшку уберем, и все будет у нас замечательно. Не будет. А вот в Оренбурге главу здравоохранения надо бы как-то спросить, что такое происходит.

А. Норкин:

- Да и не только в Оренбурге.

Ю. Норкина:

- Потому что в Перми находят возможность ездить и санитару, и медработнику, а в Оренбурге почему-то нет. У них там снег до сих пор, что ли, лежит?

А. Норкин:

- Давайте обратимся к нашим дорогим законодателям. Сейчас мы формально перейдем к новой теме. Любая реформа, любая оптимизация, может быть, не начинается с депутатов Государственной Думы, может быть, где-то в правительстве это придумывают или еще в каких-то местах, но любая реформа потом должна оформляться как закон. А этим уже занимаются наши дорогие депутаты. Этот час мы целиком посвятим депутатским инициативам. Начнем с такой серьезной истории. Правительство поддержало концепцию законопроекта по модерации социальных сетей. Что имеется в виду? В течение суток соцсети должны будут по требованию пользователя удалять недостоверную, порочащую и любую противоправную информацию. Этот законопроект должен быть оформлен уже до конца весенней сессии (а она заканчивается в ближайшую пятницу, 21-го числа). Это говорит о том, что есть политический запрос.

Ю. Норкина:

- Я только не понимаю, как будет осуществляться эта самая модерация.

А. Норкин:

- Здесь как раз много вопросов. Вот, допустим, я пользователь, но меня нет в социальных сетях. Я увидел какую-то информацию, которая про меня, и счел ее порочащей.

Ю. Норкина:

- Оскорбительной.

А. Норкин:

- Нет, я беру формулировки из закона – недостоверная, порочащая. Вот открой про меня Википедию, например, там половина текста – полный бред написан. Хорошо, не половина, но бреда там много.

Ю. Норкина:

- Но ты же себя со стороны не видишь.

А. Норкин:

- Нет, там просто фактические ошибки. Я могу, наверное, потребовать, чтобы исправили это. А если какой-то другой случай, кто-то обиделся на что-то, а информация на самом деле правильная? Я не очень понимаю, как это технологически будет выглядеть. Тем более, когда так много и так быстро все это решается. Насколько я понимаю, правительство очень много вносило дополнений в этот законопроект. Но зачем-то этот поезд мчится так быстро, что проскакивает, по-моему, остановки. Это та же самая история, как со всем остальным. Вроде благое намерение, а получается на выходе такая же история, как с оптимизацией.

Ю. Норкина:

- Есть такие ситуации… Я ходила к Боре Корчевникову на передачу год назад, по-моему. Там была история, когда молоденьких девчонок, для того чтобы досадить им, в соцсетях развешивали их фотографии с предложениями интимных услуг, что эта девушка предлагает.

А. Норкин:

- Типа, бывший решил отомстить своей бывшей.

Ю. Норкина:

- И даже не бывший. Просто не понравилось – не так посмотрела или не ответила на его притязания. Идет такая история, психологически очень тяжелая для подростка ситуация.

А. Норкин:

- Я согласен. Но как это за сутки…

Ю. Норкина:

- Как эта девушка, куда ей обращаться и что делать в этой ситуации?

А. Норкин:

- В законопроекте, по идее, должно быть все это прописано. Мне кажется, что нельзя принимать такие законы с кондачка, с разбега. Если уж вы допустили такую ситуацию, когда у вас…

Ю. Норкина:

- Разговор идет о «группах смерти».

А. Норкин:

- Это совсем другая история. Вы знаете, это такие сообщества в социальных сетях, когда люди (как правило, взрослые) подталкивают детей, подростков к совершению самоубийства. Здесь другой законопроект, он не связан с модерацией социальных сетей. Он вчера только был внесен на рассмотрение. Завтра его будут в первом чтении принимать. А сразу во втором и третьем – в пятницу. Его, видимо, будут принимать до окончания этой сессии. Там другая история. Этих людей, которые подталкивают детей к самоубийству, предлагается наказывать более суровым образом.

Ю. Норкина:

- Там срок увеличен с 8 лет до 15. С этим я согласна.

А. Норкин:

- Давайте послушаем Павла Крашенинникова, главу думского комитета по законодательству.

П. Крашенинников:

- Законопроект внесен, соответствующие поправки по организации этих «групп смерти». Обсуждалось, что мера наказания достаточно небольшая. Сейчас наши коллеги внесли соответствующий законопроект. Он прошел уже регламентные процедуры, рассылку, комитет профильный его рекомендовал к первому чтению. Так что завтра будем рассматривать. Я напоминаю, что у нас до недавнего времени была статья только «доведение до самоубийства», не было у нас квалифицирующего признака по поводу несовершеннолетних, «склонение к суициду» - вообще не было такой статьи, в отличие от каких-то зарубежных юрисдикций. Сейчас появилась. Там до 8 лет. Сейчас предлагается до 15, и приравнять это фактически к тем статьям, которые лишают жизни человека.

А. Норкин:

- Я это поддерживаю. Не понимаю только, зачем в течение 3 дней это делать.

Ю. Норкина:

- А если это чудовище, которое создает этот сайт, сидит за кордоном?

А. Норкин:

- Как ты до него доберешься?

Ю. Норкина:

- Да.

А. Норкин:

- До чудовища, видимо, никак не доберешься.

Ю. Норкина:

- Никак. Закроет этот сайт – откроют другой. Может быть, вообще какую-то международную историю сделать?

А. Норкин:

- Не знаю. Тут одно другому не мешает. Меня смущает другое. Все эти предложения правильные. Но зачем нужно в течение одной недели? У депутатов заканчивается весенняя сессия. Надо обязательно сейчас это сделать. Сядьте поспокойнее как-то, не надо горячку пороть.

Ю. Норкина:

- Ты к депутатам обращаешься?

А. Норкин:

- К депутатам. У нас есть звонок. Владимир, Московская область.

- Вы очень хорошую тему подняли. Андрей сказал о том, что депутаты в последние дни или день даже десятками законы штампуют. Я хочу вернуться к одному очень важному закону, который касался 15 миллионов наших граждан. Это так называемый 122-й закон о монетизации льгот. Почему я этот закон вспомнил? Потому что недавно у вас на радио объявили, что в питерском профсоюзном институте 10 лет почти работает факультет конфликтологии, инициатором которого были глава ФНПР Шмаков и депутат, председатель думского комитета Андрей Исаев, один из главных конфликтологов. Ведь они вместе с Починком и Михаилом Зурабовым, бывшим министром здравоохранения, этот закон протащили. И что? Они протащили закон, но они же не занимаются конфликтами.

Ю. Норкина:

- Зато они получают зарплату.

Владимир:

- Профсоюзы – это же самый главный орган, который должен все эти конфликты гасить. Но ничего не делают. На президента вываливается 2,5 миллиона претензий.

А. Норкин:

- Вы что предлагаете? Как действовать-то?

Владимир:

- Я никогда в наших СМИ не слышал о том, что такое вообще профсоюзы нынешние.

Ю. Норкина:

- Их нет.

Владимир:

- Правильно. Они доедают все накопленное профсоюзами Советского Союза. Я это говорю как человек, который 15 лет отработал в ЦК профсоюзов, и знаю великолепно, что такое профсоюзы были. И социальные вопросы, и конфликтные комиссии…

Ю. Норкина:

- Так нет профсоюзов.

Владимир:

- Исаев бегал буквально с этим законом. И он за это дело с депутата вырос до председателя комитета.

А. Норкин:

- Я с Владимиром соглашусь. Он считает, что 122-й федеральный закон о монетизации льгот, который был принят в 2004 году, это тот пример, когда не продумали, и это привело к большим проблемам. А я напомню, какие проблемы были. Тогда были митинги пенсионеров у нас. Алексей Леонидович Кудрин тогда лично пытался объяснять.

Давайте вернемся к теме. Это проблема, когда депутаты стараются принять как можно быстрее, видимо, важные и нужные законы. Но потом, как показывает практика, у нас очень часто получается негативный эффект. И я считаю, что негативный эффект именно от этой спешки.

Ю. Норкина:

- Радиослушатели нам пишут. «Если ребенок в «группе смерти», его родителей нужно лишать прав за неисполнение своих обязанностей».

А. Норкин:

- Не согласен.

Ю. Норкина:

- А дальше он приписал: «Виссарионович, вернись. Борзота одолела».

А. Норкин:

- Виссарионович здесь совершенно ни при чем. Борзота действительно одолела. Вы выражаете таким образом 100-процентную уверенность в собственной непогрешимости. Вот вы такой родитель, который полностью знает, чем занимается ваш ребенок, о чем он думает.

Ю. Норкина:

- Мне кажется, здесь выход один. Если жестко, кардинально… Я знаю, что у Захара Прилепина дети вообще не заходят ни в интернет, ни телевизор не смотрят. Нет этого в жизни детей – ни телевизора, ни компьютера. Есть книги, есть общение с окружающим миром.

А. Норкин:

- Ты плавно подходишь к следующей теме – запретить телевизионные программы.

Нам дозвонился Владимир из Ставрополя. Депутатская спешка вас, Владимир, не настораживает?

- Настораживает. Я хочу высказаться по поводу передачи, которую ведет Норкин. Андрей Норкин неплохо ведет передачу, и он мне нравится. А вот его жена, я считаю, что ее надо убирать. Она абсолютно ни к чему, она невпопад встревает в разговор, какая-то пустосмешка – ни больше, ни меньше. Просто раздражает, и не только меня.

А. Норкин:

- Владимир, а зачем вы слушаете?

Владимир:

- Я не могу из-за жены Норкина не слушать передачу. Вы постоянно говорите это всем: не слушайте, переключитесь на другую волну. Это же не ответ.

А. Норкин:

- Почему не ответ?

Ю. Норкина:

- Не могу я не смеяться, поскольку человек я положительно заряженный. Вот когда плохая информация, я, конечно, грущу и негодую. Не смеяться не могу. Знаете, мне очень приятно, когда пишут люди: «Единственная передача про политику, поднимающая настроение. Юлия, смейтесь». Владимир, мир на самом деле гораздо лучше, чем вы о нем думаете. Вы очень серьезно относитесь…

А. Норкин:

- Знаете, я очень благодарен Владимиру, который позвонил и начал ругать Юлю. Потому что столько сейчас наприходило всего.

Ю. Норкина:

- Мне действительно ужасно приятно. Я не ожидала столько очень теплых, замечательных слов. И даже «горный инженер»… Я понимаю, что-то у вас в жизни не срослось.

А. Норкин:

- А что, «горный инженер» теперь как-то сменил гнев на милость?

Ю. Норкина:

- Нет.

А. Норкин:

- Он обычно ругает нас.

Ю. Норкина:

- Может быть, вас недолюбили. Но все еще впереди, вы не переживайте. Что написал «горный инженер». «Да, Норкина, видно, винца в перерыве махнет, вот и ржет. Слушаю вас только в машине, чтобы время убить. Как клоунов».

Замечательно. Клоуны – это очень хорошая, позитивная штука на самом деле. Они даже деток в больницах лечат.

А. Норкин:

- Я профессионал-клоун.

Ю. Норкина:

- Но ты грустный клоун-то.

А. Норкин:

- Я был белым клоуном, да. Уважаемый «горный инженер», вообще клоун… Я, конечно, утрирую, когда говорю, что профессионал-клоун, тем не менее, немного в этом деле разбираюсь. Клоун – это самая сложная цирковая профессия. Потому что клоун умеет делать все. Клоун может быть жонглером, акробатом, дрессировщиком. Вернее, не может, а должен быть. Потому что если он этого не будет уметь, у него не получится добиться успеха в клоунаде. Так что, если вы хотели нас оскорбить словом «клоун» - нет, не получится.

Ю. Норкина:

- быть клоуном – значит родиться очень талантливым человеком.

А. Норкин:

- У нас на связи Владимир из Ставрополя.

- Я вопреки предыдущему оратору, земляку из Ставрополя, хочу опровергнуть его мнение. Побольше бы было у нас таких дуэтов, тем более семейных. Живая и радостная порой беседа. Спасибо.

А. Норкин:

- Спасибо вам. Пойдем дальше. Еще одна депутатская инициатива, пока она форму даже законопроекта не приняла. Глава думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Тамара Плетнева предложила (это было не в зале заседаний, это был «круглый стол») запретить ток-шоу Первого канала «Давай поженимся». Тамара Васильевна говорила: «Я сегодня подписала документ, который направили в Минтруд. Сейчас разрабатывается программа «Десятилетие детства», которую подписал президент. Одним из пунктов я включила то, чтобы не показывать «Давай поженимся», а показывать передачи о хороших семьях и хороших детях. Вот тогда семейные ценности у нас будут на первом месте».

Я напомню, что Тамара Плетнева – член Государственной Думы от фракции КПРФ.

Ю. Норкина:

- И педагог по образованию.

А. Норкин:

- Да, она педагог по образованию. Может быть, действительно какие-то телепрограммы нужно было бы закрыть? Я, конечно же, выступаю против закрытия каких бы то ни было телепрограмм.

Ю. Норкина:

- Здесь еще история в том, что Роза Сябитова в очередной раз оказалась втянутой в скандальную историю, со свахой продолжают судиться несколько бывших клиентов.

А. Норкин:

- Я никогда в жизни не смотрел программу «Давай поженимся».

Ю. Норкина:

- А я смотрела. Ничего там абсурдного, пошлого и гадкого нет. Я считаю, что ведущая там совершенно роскошная.

А. Норкин:

- Там, собственно, две ведущие – Лариса Гузеева и Роза Сябитова.

Ю. Норкина:

- Гузеева когда-то без Розы вела, и тоже все было очень даже симпатично.

А. Норкин:

- На моей памяти была масса предложений закрыть те или иные телевизионные программы. По-моему, ни одна из этих инициатив не была воплощена в жизнь. Вот Мишель тут пишет, что давно пора закрыть «Поле чудес». Зачем? Пусть будет. Знаете, мы когда-то с Юлей на радио «Коммерсант» делали программу «Субботний полдень». В том числе приходил Леонид Аркадьевич Якубович, человек, который уже несколько десятков лет ведет программу «Поле чудес». Но мы как-то договорились с Юлей, что не будем ему задавать вопросы про «Поле чудес». Насколько он интересный человек. Зачем закрывать эту программу?

Ю. Норкина:

- Как приходил Вяземский. Было бы смешно задавать ему вопрос: как пришла в голову вам счастливая мысль создать программу? Потому что человек совершенно многогранный, глубокий, замечательный.

А. Норкин:

- Алекс Бор меня поправляет: «Куклы» вот закрыли, а «Дом-2» - нет.

Ю. Норкина:

- Слушайте, «Куклы» - это давняя НТВшная история. Давайте не будем, потому что грустно очень.

А. Норкин:

- Почему грустно?

Ю. Норкина:

- Мне те времена вспоминать очень грустно.

А. Норкин:

- Я имею в виду разговор об инициативах народа.

Ю. Норкина:

- Ты спрашивал, какую программу закрыть. Мне пишут: «Дом-2» в первую очередь».

А. Норкин:

- Станислав из Ставрополя нам звонит.

- Я хочу сказать, что все телевидение – это шоу. Смотришь, только когда хочется отдохнуть от рутины: дом – работа, дом – работа.

А. Норкин:

- А что вы смотрите?

Станислав:

- Вообще ничего не смотрю. Только то, чем интересуюсь. Только развитие конкретно. Что меня может развить, то и смотрю. Но в основном – только интернет, телевизор вообще стараюсь не смотреть. Мне ваш саркастический юмор очень нравится, продолжайте. Может, и борщите иногда, но лучше, чем постоянное обсуждение, всё серьезно, ни капли юмора.

А. Норкин:

- Спасибо вам большое. Постараемся.

У нас звонок от Ольги из Ростова-на-Дону.

- Знаете, я бы оставила программу «Давай поженимся». Ведь у нас столько много одиноких женщин, мужчин, должны же они где-то знакомиться. Да, иногда программа бывает с перебором, где-то юморная…

Ю. Норкина:

- Но они все живые люди, согласитесь, там нет какой-то натянутой истории.

А. Норкин:

- Правда возникают семьи в результате этой программы?

Ю. Норкина:

- Во всяком случае, стремление к этому есть. Лариса бывает достаточно жесткой. Но она совершенно открытый и очень искренний человек. Мне за это программа и нравится.

А. Норкин:

- То, что пояснила Тамара Васильевна Плетнева. Что нужно показывать передачи о хороших семьях и хороших детях. Опять согласен.

Ю. Норкина:

- Так пускай показывают. А зачем нужно закрывать эту? Давайте сначала будет программа «Давай поженимся», будет программа о семье, а потом о детях, которые появились в этой семье. Зачем вообще что-то закрывать? Мне кажется, это совершенно не нужно. Предлагают еще Comedy Club закрыть, и скорее.

А. Норкин:

- А почему? Я небольшой любитель Comedy Club, но не понимаю, зачем нужно закрывать. Сейчас нам человек позвонил и сказал: я не смотрю телевизор, потому что меня там ничего не интересует, я смотрю в интернете то, что меня развивает. Я так понимаю, что он в основном смотрит какие-то спортивные трансляции.

Если вам не нравится телевизионная или радиопрограмма, не смотрите. Если вы взяли в руки книгу, начали ее читать и чувствуете, что не идет. Вот я не смог в подростковом возрасте читать Фенимора Купера (про индейцев), скучно мне было. Я так его и не прочитал. Зачем нужно призывать что-то закрывать, увольнять? Не нравится вам это – не смотрите.

Ю. Норкина:

- Меня все время веселят эти инициативы депутатов. Мы только что говорили об ужасающей ситуации в нашем здравоохранении. Почему у нас инициатива по поводу того, что давайте закроем программу «Давай поженимся», потому что нужно показывать семейные ценности? Да у нас масса возможностей без закрывания программы «Давай поженимся» рекламировать эти семейные ценности.

А. Норкин:

- Согласен. Я объясню. Потому что это проще. А давайте мы вот это вычеркнем, уберем. Не надо ничего нового придумывать, не надо ничего нового делать.

Ю. Норкина:

- Депутаты должны как-то привести в порядок свой ум, душу и начать работать, а не заниматься благоглупостями.

А. Норкин:

- Они сейчас сходят в отпуск, а потом с новыми силами будут хорошо работать.

Пишут: «Интересно, как жениться противоречит семейным ценностям?» Юля об этом и говорила, что в этой программе…

Ю. Норкина:

- У нас лидирует «закрыть «Дом-2» и почему-то Comedy Club. Кто-то написал, что надо закрыть «Уральские пельмени» тоже, потому что они надоели.

Для меня такой хороший, умный юмор закончился, когда не стало Аркадия Исааковича Райкина.

А. Норкин:

- Еще когда Арканов умер. Программа «Вокруг смеха» была, старая программа. А ты знаешь, что сейчас существует «Вокруг смеха»?

Ю. Норкина:

- Нет, не знаю. Ничего не могу с собой поделать. Райкин для меня настолько высокая планка, что…

А. Норкин:

- Очень много пришло нам сообщений в поддержку программы «Давай поженимся». А если вы предлагаете что-то закрыть, то «Дом-2» и программы, так или иначе связанные с современным юмором, я бы так сказал.

У нас есть звонок. Александр из Королева.

- Знаете, я бы не закрывал ни одну передачу, если она не нарушает закон. А то, что эти передачи существуют на деньги спонсоров, то те, кто говорит, что надо такую-то или такую-то передачу закрыть, - спонсоры не будут давать деньги, и что, содержать эти передачи за счет бюджета, бюджет перераспределять? Кто-то из пенсионеров согласится, чтобы перераспределили часть денег, у них урезали пенсии и отдали на содержание этих передач? А ведь все эти передачи немало денег стоят, у нас не социализм, а уже давно капитализм. И надо думать, прежде чем говорить: вот это сократить, это убрать. Раз спонсоры дают на «Дом-2», значит, это им приносит доход. Никто в ущерб себе не будет давать деньги.

Ю. Норкина:

- Там рейтинги очень высокие. Я думаю, поэтому и держат программу.

А. Норкин:

- «Я не думаю, что надо что-то закрывать. Я против запрета фильма «Матильда». Кому не нравится, просто не смотрите», - Игорь, телемастер, нам пишет.

Я, наверное, отчасти понимаю тех, кто требует что-то закрыть. И мы в эфирах говорили о тех вещах, которые нас раздражают, что ли, в этом так называемом современном искусстве, которое нам навязывается, что греха таить, с помощью телевидения тоже.

Ю. Норкина:

- Я бы не сказала, что раздражают. У меня нет такого чувства. Есть вещи, которые меня откровенно возмущают. Потому что есть вещи, которые, как мне кажется, этим воспроизведением, этой инсталляцией нам плюют в душу.

А. Норкин:

- У тебя выскочили сегодня слова о балете «Нуреев». Но мы же сами друг другу можем сказать: не смотри, не обращай на это внимание. Не обращай внимания на то, что тебе пишет «горный инженер».

Ю. Норкина:

- Почему я должна не обращать внимания?

А. Норкин:

- А зачем? Смысл-то какой?

Ю. Норкина:

- Человек слушает, как клоунов. Мне кажется, в конце концов, мы придем к общему знаменателю и станем дружить.

А. Норкин:

- Не смотри, не обращай внимания на эти вещи. И не требуй их закрыть.

Ю. Норкина:

- Есть вещи, которые оскорбляют национальное достоинство. Мне кажется, в Большом театре делать мерзоту – это оскорбление для всего нашего народа, для моей страны.

А. Норкин:

- Но ее же пока отменили, эту странную постановку.

Ю. Норкина:

- Очень хорошо. С «Матильдой» история тоже очень спорная. Но я понимаю людей, которые считают, что главную роль Николая Александровича не должен исполнять порноактер. Меня от этого, извините, колбасит.

Спасибо вам большое. Мы с вами прощаемся…

А. Норкин:

- Не прощаемся. Мы с вами временно расстаемся, мы пойдем в отпуск. Мы надеемся, что депутаты наши тоже отдохнут и в следующем сезоне будут давать только прекрасные поводы для наших программ.

Огромное вам спасибо. Не забывайте, что обсудить любую новость можно на страницах Радио «Комсомольская правда», в Твиттере, Фейсбуке, ВКонтакте и Одноклассниках.